Стеен – крепость, запиравшая некогда город. От нее остался только фасад, нет ее прежней надежности и мощи, но по вечерам искусно скомпонованные прожектора возвращают крепости хотя бы тень былых ее объемов, лучи округляют башни, населяют тайной провалы бойниц...

Чьи там наверху шаги? Должно быть, озабоченный мировой конъюнктурой цен судовладелец-арматор? Или обходит стражу губернатор-испанец? Или негоцианты-фламандцы в нетерпении ждут тяжелый галеон с грузом драгоценной кошенили для окраски полотна? Быть может, нервными шагами мерит галерею нетерпеливый жених - бургундский герцог ждет трехмачтовик с разрисованными и вышитыми парусами, который привезет на заре надменную кастильскую принцессу? На выложенную тяжелым камнем пристань ее выйдут встречать сеньоры, а из-за спин их будут выглядывать суетливые торговцы…

Порт не создан для любованья – обыкновенно там царит беспорядок работы, но Антверпенский порт - особый. Веками Антверпен вправлял устье Шельды в каменные берега своих пристаней, растягивая их на километры. «Ант верп» – «первый мол, первая пристань», начало города. Порт неизменен, изменился только внешний мир, границы, правительства и устройства стран – здесь же заметно только, что сменились государственные флаги на кораблях. Лес везут из Норвегии, апельсины из Италии, матросы на одном корабле – рыжие и голубоглазые, а на другом – кудрявые и смуглые... Корабли – куски Родины, оторвавшиеся от своих берегов, полоска воды между ними – граница между странами, никогда не бывшими в соседстве...

Серый дом на тихой городской улице, дверь без претензий – а за дверью XVII век. Лестница резного дуба ведет наверх. Питер Пауль Рубенс поднимался по ней впереди почтительных учеников, подражавших ему во всем, даже в одежде. По этим залам ходила поутру его жена, красавица Изабелла, проверяя, хорошо ли прислуга натерла полы и вычистила мебель…

Здесь принято считать, что знакомиться с Бельгией подобает с Антверпена, а с Антверпеном – с дома Рубенса, ибо без Антверпена не состоялось бы страны, а без Рубенса не осталось бы неизменного города. «Антверпен и Рубенс преуспели, но многим больше по вкусу страдания Ван-Гога и меланхолия Брюгге. Но не стоит забывать о том, сколько понадобилось любви, чтобы построить такой город и написать такие полотна».

Снова – неприметная улица, современное здание, просторный кабинет, фото-дорожки и телекамеры слежения. Попадают сюда только по предварительной записи. Экспонаты не лежат в витринах – сотрудники предприятия показывают их только из своих рук. Вы видели когда-нибудь ладонь, на которой перекатываются колкими капельками 100 миллионов долларов? Их представляют с любовью, но немного фамильярно: вот этот кругленький называется «двойной бриллиант», удлиненный – «таблица», конический - «кабошон», самые крупные - «звезда», «маркиза», «груша»… миллионный каскад переливается из руки в руку.

Цены на бриллианты приходят отсюда, от компании «Де Бирс», контролирующей 90% мирового алмазного рынка. Сырье поступает из южной Африки. Теперь не такими порциями, как раньше – а бывали времена! Из Конго, например, в 1955 году пришли два вагона необработанных камней, 21 000 000 каратов! Все камни попадают в Лондон, где трест распределяет камни. В Антверпене же их распиливают, обтачивают и шлифуют. Немногим известно, что алмазы из Антверпена составляют 27% общего экспорта страны (сталь, для примера – не больше 20 %).

Только по особому приглашению можно попасть на Бал корпорации алмазоторговцев. Вы видели когда-нибудь, как в ушах, на шее, плечах и запястьях дам вальсируют несколько миллиардов?

За невозможностью увидеть это зрелище, стоит осмотреть другие диковины Антверпена. Зоопарк, например, единственный в своем роде. Посетители стоят перед трехметровым питоном, и ни решетка, ни стекло не разделяют их. Бельгийские офидиопсихологи (проще говоря, специалисты по змеям) хорошо изучили свой предмет и знают, что питон теплолюбив и без смертельной угрозы не поползет из помещения с батареями в холодный коридор (быть может, он рассматривает любопытных зрителей, как пищу в холодильнике!). Редчайшие райские птицы смирно сидят в своих открытых освещенных вольерах – они боятся темноты и не улетают в темный коридор. Это действие изобретенной здесь системы, известной в мировой литературе как Antwerpen cage system, создает иллюзию полной свободы.